Убийце двух женщин продлили срок содержания под стражей до 27 января

  Эдуард СЛАБКИХ, «Репортер»

     Никопольчане с нетерпением ждут точных ответов на вопросы: действительно ли задержанный Вадим Заслонов – убийца двух женщин, и доведут ли дело до законного наказания? На пресс-конференции начальник никопольского отдела полиции Евгений Кравцов докладывал журналистам, что Вадим,  ранее судимый за убийство с удушением и проведший в местах лишения свободы 10 лет, сознался в этих двух  преступлениях и ныне проходит судебно-психиатрическую экспертизу в Днепре.

Кравцов назвал его не вполне адекватным, так как в юности Вадим якобы получил психологическую травму от девушки по имени Юля, которая ему тогда нравилась. Случайно ли в его недавнем злодеянии обеих жертв звали Юлиями? 

16 декабря подозреваемый в убийстве Заслонов был доставлен в Никополь из Днепра  и препровожден в зал суда. Зачем? Об этом и о том, когда  же, наконец, может начаться процесс по делу о двойном убийстве, мы побеседовали  со следственным судьей Никопольского горрайонного суда Ириной КЛИМЕНКО – той самой, которая в 2014 г. выносила самый суровый приговор другому душегубу – Максиму Олюшину, зверски убившему 15-летнюю гимназистку Ирину Миценко.

 – Итак, для чего главного подозреваемого привозили на днях в суд?

– 16 декабря Вадима Заслонова специально доставили из Днепра  на рассмотрение ходатайства следователя Никопольского отдела полиции  Юлии Кузьминой об избрании меры пресечения. И суд избрал такую меру в виде содержания под стражей – но уже по подозрению в совершении двух убийств. Новый срок истекает 27 января 2017 г. Как вы помните, при избрании аналогичной меры пресечения около двух месяцев назад, в конце октября, это подозрение ему не объявлялось (Заслонову вменяли совершенно другие статьи –  покушение на изнасилование несовершеннолетней, имевшее место еще в августе 2016 г., и хранение наркотиков. Подозрения же в убийствах ему были объявлены только в конце ноября).

– Я понимаю, что судья должен быть беспристрастен, и его бессмысленно спрашивать о каких-либо прогнозах, ожиданиях. Судья – человек факта. И все же… Есть у Заслонова перспектива уклониться от  наказания из-за его   психических отклонений? Кто бы мог подумать, что имя Юля действует на него, как красная тряпка на быка…

– Я не психиатр. Но если имя первой жертвы Юлии Глазуновой он мог слышать в  кафе «Лунный блюз», то мне кажется, что он не мог знать  о том, что вторая его жертва (Юлия Каракуша.) носит такое же имя. Она ведь, по его собственным показаниям, просто прошла мимо.

– Во время первого избрания меры пресечения в октябре Заслонов показался человеком, весьма уверенным в своей невиновности, и даже детектор лжи не «уличил» его в неправдивых ответах. Но после программы «Касается каждого» на телеканале «Интер», когда якобы появились свидетели того, что он провел ночь в кафе села Чкалово, в компании знакомой пары, убежденность в его виновности как-то пошатнулась. Как же рассыпался «карточный домик» этих пусть слабых, но алиби?

– А есть заключение генетической экспертизы, согласно которому на одежде обеих жертв – футболках, жакетах и т.д. – найдены следы, совпадающие с генетическими признаками буккальных клеток Заслонова (буккальный эпителий – это эпителий внутренней стороны щеки).

В ходе следствия был обнаружен и телефон, принадлежавший Каракуше, не говоря уже о других уликах.

 – Можно ли теоретически предположить, что такие заключения могут приниматься в интересах стороны обвинения, то есть, грубо говоря, подтасовываться, не быть до конца объективными? Или, скажем, для «ускорения дела» те же клетки подследственного потом искусственно наносятся на вещественные доказательства?

– Во-первых, экспертиза проводилась даже не в Днепре, а в Запорожье, во-вторых, я лично не припомню случаев, чтобы когда-нибудь  результаты экспертиз ставились под сомнение. И в данном случае, например, с убийством Глазуновой ее одежда сразу была соответствующим образом упакована и отправлена на экспертизы  (иммунологические, цитологические, генетические и др. исследования). Такие предметы переходят от эксперта к эксперту, так что прикосновение к ним подозреваемого на стадии следствия исключены. И, наконец, главное: очень часто экспертиза назначается и начинается тогда, когда и конкретного подозреваемого-то еще нет… И только потом образцы крови или, скажем, эпителия сличаются с результатами экспертизы.

 – Как вы думаете: есть у подозреваемого какие-то ресурсы для затягивания досудебного расследования? Скажем, недоверие эксперту?

– На этой стадии, как правило, следственные действия не затягиваются. А вот когда дело попадает в суд – тогда и начинаются искусственные проволочки: неявки фигурантов, отводы, болезни, ходатайства на ознакомление с материалами дела, выдвижение новых обстоятельств, которые в ходе следствия ранее не фигурировали, недоверие судье, прокурору и т. п. Это стало болью всех судов особенно сейчас, когда не в пользу правосудия действует  «закон Савченко»: день досудебного пребывания под стражей до вступления приговора в законную силу засчитывается как два дня отбывания будущего наказания.

 – А какой в этом смысл, если тебе светит пожизненное лишение свободы? Надежда на амнистию?

– Знаете, подсудимые хватаются за любую соломинку. Помните убийство в новогоднюю ночь 2011 г. в баре «Коралл», когда телесные повреждения получили пятеро или шестеро молодых людей, а двое от ран скончались? Виновником был признан 23-летний Ашот Вартанов, следствие длилось почти два года. И он, хотя и получил пожизненный срок, добился получения решения суда о том, чтобы все это время ему было засчитано по формуле «день за два» частью срока отбывания названия.

 – Спасительной «соломинкой» для Заслонова могло послужить заявление его родственников, что на него в ходе следственных экспериментов полицейские оказывали некое гипнотическое воздействие. Что скажете?

– Я не присутствовала на следственных экспериментах. Но могу вам сказать лишь, что он на судебном заседании 16 декабря был согласен с избранной для него новой мерой пресечения «содержание под стражей» в СИЗО, с учетом необходимости проведения психиатрических экспертиз в Днепропетровском областном центре судебно-психиатрических экспертиз.

 – На втором заседании у Заслонова была «группа поддержки», журналисты и операторы «Интера»?

– Нет, все ограничилось его женой (или сожительницей), тещей и адвокатом, с которым заключен договор. Сам подозреваемый был предельно немногословен.

 – Когда, как вы думаете, можно ожидать начала судебного процесса?

– Не ранее конца января – начала февраля 2017 г. Психиатрическая экспертиза длится около 30 дней: подозреваемого нужно тщательно «пронаблюдать» в соответствии с принятыми методиками. Возможно, придется еще раз избирать меру пресечения для завершения следственных действий.

 – Слушать дело будете вы?

– Нет. Избрание мною меры пресечения как раз и говорит о том, что дело будет слушать другой судья. Таковы правила: участие судьи в досудебном следствии исключает ее участие в рассмотрении дела по существу коллегией из трех судей. Это своего рода гарантия непредвзятого рассмотрения дела.

– Вопрос, не относящийся к делу об убийствах: сколько судей сейчас работает в горрайонном суде и какова нагрузка на каждого из них?

–  Из 15 судей осталось восемь. Одновременно судья может вести от 100 (уголовное судопроизводство) до 200 (гражданское судопроизводство) дел и рассмотрений. А пополнение кадрами – процесс непростой. Да, юристов много выпускается.  Но нужно пройти конкурс в Высшей квалификационной комиссии, потом у кандидатов – два тестирования, потом год учебы, потом сдача экзамена, а после – Высший совет правосудия. Так что путь в судьи занимает до двух лет. И ближайший год мы пополнения точно не ждем. Тем более что кадровый голод в апелляционных судах – около 50%.

Источник